Вторник, 19.03.2024, 17:05
Вторник, 19.03.2024, 17:05
Словесник 10-11
Словесник 10-11 | Регистрация | Вход Приветствую Вас Гость | RSS
Форма входа
Категории раздела
фраза дня
Праздники дня
Посетители
Статистика




Статистика:
Онлайн всего: 1
Гостей: 1
Пользователей: 0

Посетители:


друзья сайта
Бесплатный школьный портал ПроШколу.ру
Сайт Сеть творческих учителей Школьно-Студенческая социальная Сеть! Презентации, новости, скачать медодическую разработку, все для учителя, все для родителей

Презентации
Презентации
Block title
 
И.А. Бунин. 1870-1953 гг.
 
 
 В стороне далекой от родного края
Снится мне приволье тихих деревень,
В поле при дороге белая береза,
Озими да пашни — и апрельский день.
Ласково синеет утреннее небо,
Легкой белой зыбью облака плывут,
Важно грач гуляет за сохой на пашне,
Пар блестит над пашней... А кругом поют
Жаворонки в ясной вышине воздушной
И на землю с неба звонко трели льют.

В стороне далекой от родного края
Девушкой-невестой снится мне Весна:
Очи голубые, личико худое,
Стройный стан высокий, русая коса.
Весело ей в поле теплым, ясным утром!
Мил ей край родимый — степь и тишина,
Мил ей бедный север, мирный труд крестьянский,
И с приветом смотрит на поля она:
На устах улыбка, а в очах раздумье —
Юности и счастья первая весна!

 

 
Темные аллеи
В холодное осеннее ненастье, на одной из больших тульских дорог, залитой дождями и изрезанной многими черными колеями, к длинной избе, в одной связи которой была казенная почтовая станция, а в другой частная горница, где можно было отдохнуть или переночевать, пообедать или спросить самовар, подкатил закиданный грязью тарантас с полуподнятым верхом, тройка довольно простых лошадей с подвязанными от слякоти хвостами. На козлах тарантаса сидел крепкий мужик в туго подпоясанном армяке, серьезный и темноликий, с редкой смоляной бородой, похожий на старинного разбойника, а в тарантасе стройный старик военный в большом картузе и в николаевской серой шинели с бобровым стоячим воротником, еще чернобровый, но с белыми усами, которые соединялись с такими же бакенбардами; подбородок у него был пробрит и вся наружность имела то сходство с Александром II, которое столь распространено было среди военных в пору его царствования; взгляд был тоже вопрошающий, строгий и вместе с тем усталый. Когда лошади стали, он выкинул из тарантаса ногу в военном сапоге с ровным голенищем и, придерживая руками в замшевых перчатках полы шинели, взбежал на крыльцо избы.
- Налево, ваше превосходительство, - грубо крикнул с козел кучер, и он, слегка нагнувшись на пороге от своего высокого роста, вошел в сенцы, потом в горницу налево. В горнице было тепло, сухо и опрятно: новый золотистый образ в левом углу, под ним покрытый чистой суровой скатертью стол, за столом чисто вымытые лавки; кухонная печь, занимавшая дальний правый угол, ново белела мелом; ближе стояло нечто вроде тахты, покрытой пегими попонами, упиравшейся отвалом в бок печи; из-за печной заслонки сладко пахло щами - разварившейся капустой, говядиной и лавровым листом. Приезжий сбросил на лавку шинель и оказался еще стройнее в одном мундире и в сапогах, потом снял перчатки и картуз и с усталым видом провел бледной худой рукой по голове - седые волосы его с начесами на висках к углам глаз слегка курчавились, красивое удлиненное лицо с темными глазами хранило кое-где мелкие следы оспы. В горнице никого не было, и он неприязненно крикнул, приотворив дверь в сенцы:
- Эй, кто там! Тотчас вслед за тем в горницу вошла темноволосая, тоже чернобровая и тоже еще красивая не по возрасту женщина, похожая на пожилую цыганку, с темным пушком на верхней губе и вдоль щек, легкая на ходу, но полная, с большими грудями под красной кофточкой, с треугольным, как у гусыни, животом под черной шерстяной юбкой.
- Добро пожаловать, ваше превосходительство, - сказала она. - Покушать изволите или самовар прикажете? Приезжий мельком глянул на ее округлые плечи и на легкие ноги в красных поношенных татарских туфлях и отрывисто, невнимательно ответил:
- Самовар. Хозяйка тут или служишь?
- Хозяйка, ваше превосходительство.
- Сама, значит, держишь?
- Так точно. Сама.
- Что ж так? Вдова, что ли, что сама ведешь дело?
- Не вдова, ваше превосходительство, а надо же чем-нибудь жить. И хозяйствовать я люблю.
- Так, так. Это хорошо. И как чисто, приятно у тебя. Женщина все время пытливо смотрела на него, слегка щурясь.
- И чистоту люблю, - ответила она. Ведь при господах выросла, как не уметь прилично себя держать, Николай Алексеевич. Он быстро выпрямился, раскрыл глаза и покраснел.
- Надежда! Ты? - сказал он торопливо.
- Я, Николай Алексеевич, - ответила она.
- Боже мой, боже мой, - сказал он, садясь на лавку и в упор глядя на нее. Кто бы мог подумать! Сколько лет мы не видались? Лет тридцать пять?
- Тридцать, Николай Алексеевич. Мне сейчас сорок восемь, а вам под шестьдесят, думаю?
- Вроде этого... Боже мой, как странно!
- Что странно, сударь?
- Но все, все... Как ты не понимаешь! Усталость и рассеянность его исчезли, он встал и решительно заходил по горнице, глядя в пол. Потом остановился и, краснея сквозь седину, стал говорить:
- Ничего не знаю о тебе с тех самых пор. Как ты сюда попала? Почему не осталась при господах?
- Мне господа вскоре после вас вольную дали.
- А где жила потом?
- Долго рассказывать, сударь.
- Замужем, говоришь, не была?
- Нет, не была.
- Почему? При такой красоте, которую ты имела?
- Не могла я этого сделать.
- Отчего не могла? Что ты хочешь сказать?
- Что ж тут объяснять. Небось, помните, как я вас любила. Он покраснел до слез и, нахмурясь, опять зашагал.
- Все проходит, мой друг, - забормотал он. - Любовь, молодость - все, все. История пошлая, обыкновенная. С годами все проходит. Как это сказано в книге Иова? "Как о воде протекшей будешь вспоминать".
- Что кому бог дает, Николай Алексеевич. Молодость у всякого проходит, а любовь - другое дело. Он поднял голову и, остановясь, болезненно усмехнулся:
- Ведь не могла же ты любить меня весь век!
- Значит, могла. Сколько ни проходило времени, все одним жила. Знала, что давно вас нет прежнего, что для вас словно ничего и не было, а вот... Поздно теперь укорять, а ведь правда, очень бессердечно вы меня бросили, сколько раз я хотела руки на себя наложить от обиды от одной, уж не говоря обо всем прочем. Ведь было время, Николай Алексеевич, когда я вас Николенькой звала, а вы меня помните как? И все стихи мне изволили читать про всякие "темные аллеи", - прибавила она с недоброй улыбкой.
- Ах, как хороша ты была! - сказал он, качая головой. - Как горяча, как прекрасна! Какой стан, какие глаза! Помнишь, как на тебя все заглядывались?
- Помню, сударь. Были и вы отменно хороши. И ведь это вам отдала я свою красоту, свою горячку. Как же можно такое забыть.
- А! Все проходит. Все забывается.
- Все проходит, да не все забывается.
- Уходи, - сказал он, отворачиваясь и подходя к окну. - Уходи, пожалуйста. И, вынув платок и прижав его к глазам, скороговоркой прибавил:
- Лишь бы бог меня простил. А ты, видно, простила.
Она подошла к двери и приостановилась: - Нет, Николай Алексеевич, не простила. Раз разговор наш коснулся до наших чувств, скажу прямо: простить я вас никогда не могла. Как не было у меня ничего дороже вас на свете в ту пору, так и потом не было. Оттого-то и простить мне вас нельзя. Ну, да что вспоминать, мертвых с погоста не носят.
- Да, да, не к чему, прикажи подавать лошадей, - ответил он, отходя от окна уже со строгим лицом.
- Одно тебе скажу: никогда я не был счастлив в жизни, не думай, пожалуйста. Извини, что, может быть, задеваю твое самолюбие, но скажу откровенно, жену я без памяти любил. А изменила, бросила меня еще оскорбительней, чем я тебя. Сына обожал, пока рос, каких только надежд на него не возлагал! А вышел негодяй, мот, наглец, без сердца, без чести, без совести... Впрочем, все это тоже самая обыкновенная, пошлая история. Будь здорова, милый друг. Думаю, что и я потерял в тебе самое дорогое, что имел в жизни. Она подошла и поцеловала у пего руку, он поцеловал у нее.
- Прикажи подавать... Когда поехали дальше, он хмуро думал: "Да, как прелестна была! Волшебно прекрасна!" Со стыдом вспоминал свои последние слова и то, что поцеловал у ней руку, и тотчас стыдился своего стыда. "Разве неправда, что она дала мне лучшие минуты жизни?" К закату проглянуло бледное солнце. Кучер гнал рысцой, все меняя черные колеи, выбирая менее грязные и тоже что-то думал. Наконец сказал с серьезной грубостью: - А она, ваше превосходительство, все глядела в окно, как мы уезжали. Верно, давно изволите знать ее? - Давно, Клим.
- Баба - ума палата. И все, говорят, богатеет. Деньги в рост дает.
- Это ничего не значит.
- Как не значит! Кому ж не хочется получше пожить! Если с совестью давать, худого мало. И она, говорят, справедлива на это. Но крута! Не отдал вовремя - пеняй на себя.
- Да, да, пеняй на себя... Погоняй, пожалуйста, как бы не опоздать нам к поезду... Низкое солнце желто светило на пустые поля, лошади ровно шлепали по лужам. Он глядел на мелькавшие подковы, сдвинув черные брови, и думал: "Да, пеняй на себя. Да, конечно, лучшие минуты. И не лучшие, а истинно волшебные! "Кругом шиповник алый цвел, стояли темных лип аллеи..." Но, боже мой, что же было бы дальше? Что, если бы я не бросил ее? Какой вздор! Эта самая Надежда не содержательница постоялой горницы, а моя жена, хозяйка моего петербургского дома, мать моих детей?" И, закрывая глаза, качал головой.
 

 
Поиск
Часы
...
Наш опрос
ВАШЕ ХОББИ...
Всего ответов: 754
проверка слова
Проверка слова
www.gramota.ru
...
Облако тегов
...
Copyright MyCorp © 2024
Конструктор сайтов - uCoz